Сказки бывают разные: добрые и злые, волшебные и не очень, с разными финалами — счастливыми и несчастливыми. Общее между ними только одно — их рассказывают люди. Взрослые люди.
Так получилось и с историей Питера Пена — мальчик, который не желал вырастать, желая остаться счастливым, и капитан Крюк — мальчик, который вырос несчастным, - они рассказывают сказку, и какой в ней финал — решайте сами. Капитан Крюк погибает, Венди возвращается домой, а Питер и Динь улетают обратно на свой сказочный остров. Оставляя разве что веру, шанс, которым вряд ли воспользуется Венди: «А что, если я разучусь летать? - Тогда я научу тебя снова».
Этой фразой заканчивается молодежный спектакль «Питер Пен: версия on-line». Не знаю, при чем тут термин интернета, разве что это отсылка к тому, что действие будет происходить в современной реальности. Вернее, отрываясь от современной реальности.
Венди и ее братья — вовсе не дети, да и Питер — юноша в расцвете сил и лет, похожий на Эдварда из фильма «Сумерки». Пираты — откровенные панки, а капитан Крюк — металлист со взглядом укуренного маньяка, взглядом, действительно пугающим зал.
Зал испугался и не стал понимать, что творится на сцене. Собственно, сначала хочется вынести резюме, а потом обосновать. Этот спектакль опередил зрителя. Те, кто сидели в зале, не доросли до его понимания, за исключением некоторого количества образованной молодежи в первых рядах. Бабушки и мамы с детьми выходили из зала на середине спектакля. Я смотрела не отрываясь до последних минут. И были причины. Нет, дело не в игре по системе Станиславского. Как раз все наоборот, если подходить с точки зрения его школы, можно поднять плакат «Не верю!» и поставить на спектакле крест. Правда, тогда нужно будет поставить этот же крест, скажем, на «Бригадире» студии Марка Захарова и уж тем более на «Ромео и Джульетте» Сергея Алдонина.
Впрочем, немудрено, что зритель отгораживается стеной непонимания - спектакль граничит с мистериальным театром, который никогда не был исключительно визуальным, требовал знания культурного, исторического, психологического контекста, в котором он создан и существует.
Выражение лица Антона Егорова - Питера Пена - не меняется вообще. Ну так как будто оно меняется в мультфильме Диснея! Динь (Елена Березнова) выглядит отмороженно-деревянной, кроме случаев, когда танцует. Ну так она фея и должна отличаться от людей. Как точно так же отличаются пластичные невероятно, но не менее «деревянные» по артистической фактуре русалки.
В целом спектакль похож на лубок или комикс, где танцами играют ярче и лучше, чем словами. Где звучит дискотечная музыка и мелькает клубный свет, где хастл мешается со сложнейшим шоу-балетом, то волшебный, как танец фей, то ломаный, как лазерная клубная подсветка, то динамичный, как капоэйра, в изображении драк. Там, где ждешь песен, актеры танцуют. Там, где ждешь слов, они тоже танцуют. И говорят там, где нужно танцевать. Это другой театр, совсем другой, выглядящий вроде обыкновенно: актеры, костюмы, сцена, свет и дым, все, как у всех, но в этом привычном обрамлении живет театр новой эпохи, другой, даже не постмодернистский, а просто новый. Театр, который учит смотреть там, где вы хотели слушать, и слушать там, где вы намеревались что-то увидеть. Простое действие переворачивает вашу точку зрения, ваше восприятие театра, - если вы захотите перевернуть свое мировоззрение. Если не захотите — не поймете. Будете смеяться там, где нельзя смеяться, где в лубочном идиотизме спрятана глубокая драма. Которую больно почувствовать — этого вы боитесь? Будете скучать там, где нельзя упускать ни одного движения, ни одного лучика света.
Вы не поймете, с каким смыслом меняются декорации, где действо отрывается от земли, а где снова спускается на нее. Где высокая лестница-дуга - корабль, где - ветер, который несет героев по небу, где - холмы острова Нет-и-не-будет...
Смотреть «Питер Пен: версия on-line» надо, не отрываясь. Те, кто отвлекается во время танцев, теряют нить повествования, и не понимают, почему упустили и перестали понимать канву сказки, разворачивающейся и погибающей на сцене. Герои и актеры не создают сказку, они ее старательно убивают, втаптывают в доски сцены, убивают так, чтобы в финале вы поверили — феи, конечно, есть, да только сказок нет.
И если вы не поняли спектакль, то не поймете и глубинный смысл того, что говорит Питер Пен в финале Венди: «А что, если я разучусь летать?». «Тогда я научу тебя снова».