Потревожив тему художников-прерафаэлитов, в Valentino вряд ли подозревали, на что вдохновят фотохудожника Марио Сорренти (Mario Sorrenti) этим летом. У его музы — волосы "Подружки невесты" Милле, позы "Лилит" Колье и взгляд "Вампира" Мунка. Ракель Циммерман (Raquel Zimmermann) с покорностью профессиональной натурщицы принимает на себя образы великих мастеров, деля кадр с весьма меланхоличной змеей. Здесь в пору вспомнить также Саламбо и Клеопатру, но, пожалуй, культурных отсылок и без них достаточно.

Говорить же о Еве не приходится. Образ Ракель Циммерман (Raquel Zimmermann) в этой съемке — роковой, раскованный, зовущий и чувственный, ничего общего с нарушением запретов из любопытства и по недоразумению. Такая жестокосердная прекрасная дама и змея, и черта обведет вокруг пальца, не обещая в замен и сломанного ногтя. Это — Лилит, отвергшая Адама, Геката — мать колдовства и мудрости, Фрейя — богиня сладострастия, в чей чертог нельзя проникнуть без ее воли, Мэв — королева средь хитрецов и воительниц. А змея здесь — всего только забавный атрибут, как ручная болонка или карликовый пудель, насмешка над историей об искушении запретными плодами.

Современную женщину не соблазнить экзотическими фруктами — намекает в Vogue Paris, — но попробуйте предложить ей бессрочный кредит у Dior или эксклюзивное членство в сети бутиков Christian Louboutin. Это действительно может сработать.